несправедливостью - точно так же чувствовал и тогда простой народ. Ибо "рассудок" еще не окончательно поработил его, там и сям прорывались наружу здоровые ощущения, то есть Дух.

 

Разве в наше время не очевидно, каким торжеством ограниченности было все это? Какой безответственной глупостью?

 

Об этом говорят, пожимая плечами с чувством собственного превосходства; но - в основном-то - ничего ведь с тех пор не изменилось. Тупая гордыня по отношению ко всему, что превышает меру собственного понимания, жива и по сей день! Пытки сменились орудием общественного презрения ко всему, что люди не в состоянии понять в силу своей собственной ограниченности - только и всего.

 

Многим стоило бы хоть однажды всерьез задуматься над этим, покаянно бия себя в грудь и не делая себе никаких поблажек. Герои рассудка, то есть не совсем нормальные люди, изначально вешают ярлык афериста, нередко и в судебном порядке, на любого, обладающего способностью знать нечто недоступное другим или, может быть, эфирно-вещественным зрением, позволяющим ему созерцать эфирно-вещественный мир - естественный процесс, который, спустя короткое время, уже никто не будет подвергать сомнению, а тем менее вступать с ним яростную борьбу.

 

И горе тому, кто, не находя всему этому никакого иного применения, с поразительной наивностью рассказывает о том, что именно увидел и услышал. Ему надлежит опасаться этого, совсем как первым христианам при Нероне с его всегда готовыми на убийство приспешниками.

 

Если же у него к тому же есть еще и другие способности, абсолютно недоступные постижению отъявленных приверженцев рассудка, то его непременно подвергают беспощадной травле, клевещут на него, изгоняют его, если он не подчиняется покорно всем и каждому; при малейшей возможности его, мягко говоря, "обезвреживают". И никому при этом не совестно. Подобный человек и сегодня рассматривается как дичь, охотиться на которую дозволяется, невзирая на нечистоту собственных помышлений. Чем ограниченнее, тем сильнее мания умственного величия и стремление к преувеличениям.

 

На опыте того, что происходило в былые времена - пыток, костров и столь смехотворных судебных дел - никто ничему не научился! Ибо и нынче всем и каждому дозволяется невозбранно чернить и оскорблять необычное, недоступное пониманию. В этой области все осталось по-прежнему.

 

Еще хуже, чем в сфере светской юстиции, обстояло дело в инквизициях церковного происхождения. Здесь вопли