используется не только по своему прямому назначению, но сильно переоценивается, то он, разумеется, не сможет соответствовать поставленным перед ним слишком трудным задачам; они ему не по плечу, что естественно влечет за собой множество неполадок, а со временем и весьма плачевные последствия.
Наилучший из подобных инструментов - земной рассудок. Являясь продуктом человеческого мозга, он неизбежно несет в себе ту ограниченность, которой всегда подвержено все телесное, то есть грубо-вещественное, по само?й своей сущности. Продукт ведь не может существовать отдельно от источника своего происхождения. Его природа всегда тесно связана с природой источника. То же самое относится и к деяниям, свершаемым посредством такого продукта.
Для рассудка из этого естественным образом вытекает узко ограниченная, чисто земная способность к постижению, тесно связанная с пространством-временем. Происходя от грубой вещественности, что мертва сама по себе, ибо не обладает самостоятельной жизненной силой, он также лишен сей последней. Это обстоятельство, разумеется, отражается на всех деяниях рассудка, не могущего тем самым снабдить их Жизненной Силой.
В этом нерушимом естественном процессе заложен ключ к замутненности человеческого бытия на этой крохотной Земле.
Мы должны, наконец, научиться отличать дух от рассудка, животворное ядро человека от его инструмента! Если же инструмент возносится превыше животворного ядра, как и происходило до сих пор, то в результате возникает нечто нездоровое, неизбежно несущее в себе смерть уже при рождении, в то время как животворное, высшее, наиценнейшее удушается, связывается, отсекается от необходимой ему деятельности - и в конце концов мертвое здание неизбежно рушится, а живое воспаряет из руин, освободившись, но не созрев.
Вместо "Это было давно..." зададимся-ка теперь вопросом: "А как же обстояло дело прежде?" Воздействие совсем не то - громадная разница чувствуется немедленно. Первый вопрос - из области ощущений, связанных с духом. Второй же всецело обращен к рассудку. И возникают при этом совсем иные картины. Они изначально втиснуты в узкие рамки; холодны, лишены животворного тепла - рассудок ведь и не может породить ничего иного.
Величайший изначальный грех человечества состоит, однако же, в том, что оно вознесло этот рассудок, способный создавать лишь неполноценное и безжизненное, на высокий пьедестал, устроив вокруг него свистопляску, весьма напоминающую
