себя: «Это мой ученик».

Экман: Да. Собственное Я здесь все равно присутствует.

Далай-лама: Потому что человек не будет испытывать такую же радость, если успеха добьется ученик кого-то другого! (Смеется.)

Экман: Ну, не обязательно именно так.

Далай-лама: Например, если вы вырабатываете чувство радо­сти и восхищения достижениями других людей, не имеющих от­ношения к вам, — включая и ваших врагов.

Экман: Вы всегда смотрите в корень. (Все смеются.)

Далай-лама: Это было бы действительно непредвзятое чувство справедливости.

Экман: Я действительно верю, что это чувство может распро­страняться на других людей. Когда вы видите студента, который учится не у вас, но все равно добился больших успехов, это согре­вает ваше сердце.

Далай-лама: Да, да.

Экман: Точно так же, как в ситуации, когда вы видите ребен­ка — хотя и не вашего, — который умеет хорошо что-то делать. Например, когда дети выходят на сцену и прекрасно поют. Вы вос­хищаетесь всеми детьми, если только у вас нет каких-то психиче­ских изъянов.

Джинпа: Пол говорит о том, что слово «гордость» может созда­вать сложности, потому что оно охватывает много разных эмо­ции.

Экман: Существует другое эмоциональное состояние, которое часто путают с гордостью, и оно связано с тем, что мы чувствуем, когда мы соответствуем стоящей перед нами трудной задаче, за­ставляющей нас напрягать все наши силы. Это тоже положительное ощущение, и оно приносит выгоду всем. Оно мотивирует нас максимально использовать все наши собственные способности. Нам совершенно не нужно обращаться к другим людям и расска­зывать им, что мы занимаемся очень трудным делом. Это исклю­чительно внутреннее ощущение, и оно также часто называется гордостью.

Далай-лама: В тибетском языке у нас есть два разных термина. Это состояние называется рора, и, как я полагаю, оно соответствует английскому слову «гордость». Есть также более негативное, преисполненное высокого самомнения слово ngagyal, которое в действительности означает «победу, достигнутую исключитель­но собственными силами».

Экман: Я не знаю достаточно хорошо ни одного иностранного языка, чтобы делать по ним авторитетные заключения, но что ка­сается английского, то в нем, как мне кажется, имеется довольно мало слов для определения различных эмоций. Если мы не име­ем слов для описания разных состояний, подобных этим двум ти­бетским словам, то тогда мы не можем думать об этих состояниях и предвидеть их. Мы не можем дисциплинировать себя должным образом,