смысле куда больше значения имеет тот факт, что подобное неравенство само по себе – источник тревог для каждого. Если бы, например, Европа была целым миром, а не местом, где живет менее десяти процентов населения планеты, то преобладающая идеология бесконечного материального роста могла бы быть оправдана. Но мир больше, чем Европа. И в других местах есть люди, умирающие от голода. Такой глубокий дисбаланс неизбежно приводит к отрицательным последствиям для всех, пусть даже не одинаково прямым: богатые в своей повседневной жизни тоже ощущают симптомы бедности. Подумайте в этом контексте о следящих видеокамерах и железных решетках на наших окнах, – вряд ли они способствуют нашему чувству безмятежности.
Всеобщая ответственность также ведёт нас к приверженности принципу честности. Что я подразумеваю под этим? Мы можем думать о честности и нечестности в связи со взаимоотношением между видимостью и реальностью. Иногда они совпадают, часто – нет. Когда они совпадают, я понимаю это как честность. Мы честны, когда наши поступки именно таковы, какими выглядят. Когда же мы претендуем быть не тем, чем действительно являемся, в других возникает подозрение, рождающее страх. А страх – это нечто такое, чего все мы стремимся избежать. И наоборот, когда наши отношения с соседями открыты и искренни – во всем, что мы говорим, думаем и делаем, – людям незачем нас бояться. Это верно как в отношении отдельного человека, так и в отношении сообществ. Более того, когда мы понимаем ценность честности во всем, чем мы занимаемся, мы осознаем, что нет подлинной разницы между потребностями человека и потребностями всего общества. Разнообразится их количество, но не стоит обманываться относительно их содержания, оно всегда одинаково. Поэтому, если мы обязуемся быть честными, мы помогаем снизить уровень непонимания, сомнения и страха во всем обществе. Идя таким скромным, но значительным путем, мы создаем условия для счастья в мире.
Вопрос о справедливости также тесно связан и со всеобщей ответственностью, и с честностью. Справедливость влечет за собой требование действовать, когда мы видим несправедливость. Да, невыполнение этого требования – плохо, хотя и не свидетельствует о том, что мы плохи по сути. Но, если мы колеблемся и молчим из-за собственной эгоцентричности, это уже проблема. Если при виде несправедливости мы спрашиваем себя: «А что будет со мной, если я выскажусь? Вдруг ко мне станут плохо относиться?», – это может быть неэтичным, потому