И тогда, даже если теперешняя жизнь кажется безнадежной, существует более широкий контекст.
Но, я полагаю, вы говорите не о жизни, полной несчастий, но о жизни, сосредоточенной на духовной практике и на служении, и в этой ситуации всё же человек испытывает депрессию и печаль, не имея способности к радости. В процессе медитации можно достичь очень глубокого интуитивного проникновения в природу ума и природу круговорота бытия — неудовлетворенность. В её процессе развивается страстное желание вырваться из этого круга страдания. Однако, может оказаться, что личная практика и занятия в обществе не оправдают этих ожиданий. У вас получается не так, как вам хотелось, как вы ожидали, и это разочарование может уменьшить вашу способность радоваться. Так что, может быть, дело в ожиданиях. Возможно, у вас были слишком большие ожидания вначале, что и лишило вас радости впоследствии.
Джин Шинода Боулен: Ваше Святейшество, у меня вопрос о равновесии между отчужденностью и состраданием. В традиционной западной психотерапии, по-видимому, существует другой уровень близости, который поощряется нами в человеке — способность быть ближе к другому человеку — чем тот, который, как я полагаю, поощряется и развивается в тибетском буддизме. Позиция буддиста, мне кажется, больше похожа на позицию психотерапевта. Как психотерапевты мы имеем сострадание, но не даем оценок. Мы отстранены, мы наблюдаем чувства другого человека и стараемся не быть захваченными своими собственными чувствами, когда находимся на работе. Но если бы нам пришлось сохранять такого рода отношение дома, наблюдать самых близких нам людей и не реагировать, а только наблюдать их, думать о них и чувствовать к ним сострадание, то тогда мы недостаточно близки, чтобы выработать интимность, которая длится годы и погружает нас в наши собственные чувства. Одна из проблем психотерапевтов, которая, может быть, есть и у медитирующих, это неспособность через какое-то время спонтанно реагировать на ситуацию другого человека. Продолжив эту линию, мы можем дойти до отчужденности создателей бомб, когда мы находимся слишком далеко от уровня сердечности, уровня участия и уровня страха — всех эмоций.
Необходимо приблизить эти две противоположности — быть способным наблюдать и быть сострадательным, принимать участие и проявлять заботу, чтобы чужие утраты затрагивали нас, другие люди на самом деле что-то значили для нас, и мы бы глубоко горевали вместе с ними и переживали за них, потому что