предосторожности и самоограничения, достаточные для того, чтобы предотвратить их самые вопиющие заблуждения и самые неприятные последствия. Но в таком случае разум явно отрекается от своего престола, отказывается от высочайшей своей обязанности и предает надежду, с которой человек пустился в свое странствие. Он может также принять решение надежно опираться на факты жизни, действительно не преследуя никаких практических интересов — иными словами, бесстрастно критически исследовать ее принципы и процессы, но благоразумно предпочитая не рисковать, слишком далеко углубляясь в неведомое или слишком высоко возносясь над непосредственными реалиями нашего чувственного или феноменального существования. Но в этом случае разум опять-таки отрекается от верховной власти; он превращается в простого критика и наблюдателя, а если и пытается формулировать законы, то действует в очень узких пределах непосредственных возможностей и не признает внутреннего стремления человека к раскрытию более высоких возможностей, его спасительный дар идеализма. Такое ограниченное применение разума, подчиненное закону непосредственной витальной и материальной практической пользы, больше не может удовлетворять человека. Ибо природа зовет его к высотам; она требует от него постоянных усилий превзойти себя самого и внутреннего стремления к целям, еще не достигнутым, а в данный момент даже и нереальным.
Вместе с тем, предпринимая попытку действовать в более высоких сферах, разум отрывается от жизни. Само его стремление к бескорыстному и беспристрастному знанию поднимает его на высоту, где он утрачивает то знание другого рода, которое несут в себе наши инстинкты и внутренние импульсы и которое, несмотря на все свое несовершенство, неясность и ограниченность, все же остается скрытым проявлением присущей бытию универсальной Знания-Воли, созидающей и направляющей все вещи согласно их природе. Действительно, даже Наука и Философия никогда не бывают совершенно беспристрастными и незаинтересованными. Они попадают в рабскую зависимость к своим собственным идеям, своим частичным системам, своим поспешно сделанным обобщениям и, используя врожденное стремление человека осуществлять все на практике, пытаются навязать их жизни. Но даже тогда они входят в мир абстрактных идей или идеалов, или жестких законов, который не в состоянии охватить всей сложности жизни. Идеалист, мыслитель, философ, поэт и художник, даже моралист — все те, кто живет по большей части в мире
