наполняется радостью. Даже если мне улыбается человек, с которым у меня нет никаких отношений, я тронут. Почему? Ответ очевиден: искренняя улыбка затрагивает в нас нечто основополагающее – нашу естественную тягу к доброте.
Вопреки распространенному мнению, что человек по натуре изначально агрессивен и склонен к соперничеству, я лично считаю, что наше стремление к привязанности и любви настолько глубоко, что проявляется еще до нашего рождения. И действительно, согласно мнению некоторых моих друзей-ученых, есть серьезные доказательства того, что умственное и эмоциональное состояние матери чрезвычайно сильно влияет на состояние еще не родившегося малыша и что ребенку идет на пользу, если мать всегда в добром и мягком настроении. Счастливая мать вынашивает счастливого ребенка. И наоборот, недовольство и гнев вредят правильному развитию плода. Подобным же образом, и в первые недели после рождения тепло и привязанность продолжают играть ведущую роль в физическом развитии крохи. В таком состоянии мозг зреет очень быстро, – и врачи уверены, что это каким-то образом связано с постоянным присутствием матери или ее заменителя. Это показывает, что, хотя дитя не может знать или распознать, кто есть кто, все же оно с совершенной очевидностью нуждается в привязанности. Возможно, что этим также можно объяснить и то, почему большинство раздражительных, легко возбудимых и параноидальных людей так хорошо отзываются на привязанность, на заботу о них. Конечно, кто-то нянчился с ними, когда они были младенцами. Если в этот критический период младенец будет оставлен без заботы, он просто не выживет.
К счастью, такие случаи очень редки. Почти без исключения первым порывом матери становится желание накормить ребенка своим молоком, – и для меня это действие символизирует безоговорочную любовь. Привязанность матери абсолютно искренняя и нерасчетливая: она ведь ничего не ожидает в ответ. Что касается ребенка, то он инстинктивно тянется к материнской груди. Почему? Конечно, мы можем тут упомянуть инстинкт выживания. Но я думаю, что разумно было бы кроме того предположить некую любовь младенца к матери. Если бы дитя чувствовало отвращение, разве оно стало бы сосать? А если бы отвращение чувствовала мать, ее молоко, без сомнения, не текло бы так легко. Нет, вместо этого мы видим здесь взаимоотношения, основанные на любви и обоюдной нежности, совершенно непринужденных. Никто этому не учит, никакая религия этого не требует, никакие законы это не
