Великая правда посреди великой лжи.
У нас есть ключи к вечной жизни. Я желал бы донести до вас, что по сравнению почти все остальное — просто шутка.
Меня поражает, что идеи Системы остались такими свежими.
Самовоспоминание всегда свежо. В течение многих лет, я с благодарностью говорил об одном слове — самовоспоминании, что для нас — вопрос жизни или смерти. К самовоспоминанию надо стремиться неустанно всю жизнь. По мере того, как мы приближаемся к смерти, мы осознаём, что единственное, что мы можем взять с собой — это наше Истинное "Я".
Является ли выражение благодарности формой самовоспоминания?
Невозможно быть неблагодарным и при этом помнить себя. Со временем благодарность становится спутником самовоспоминания. В конце своей жизни Уолт Уитмен написал: "И вот, Господь, мои последние слова: я здесь, перед Тобою, на коленях, старый, нищий, паралитик, благодарю тебя".
Ни одна школа за всю историю не делала в такой степени ударения на самовоспоминание, как наша. Мы позаботились о том, чтобы величие этой идеи не было снижено изобилием других идей, и мы поставили её выше всех остальных концепций. На планете сейчас живут пять миллиардов человек, и им даже в голову не приходит помнить себя или свою душу.
Bы можете видеть, какая тьма царит в умах людей.
Для нас темп ускоряется. Чем больше вы помните себя, тем больше вы можете помнить себя, потому что самовоспоминание представляет собой кумулятивный процесс. Мы можем начать его в любой момент, и оно проходит сквозь всё прямо к самому смыслу существования.
"Люби то, к чему возвращаешься" — вот прекрасный способ думать о самовоспоминании как о теме, к которой мы возвращаемся всю нашу жизнь. Ничто не является самовоспоминанием, кроме самовоспоминания.
У Джорджа Кэйтса, автора книг "Годы, которые были сытыми" и "Китайская Домашняя Мебель", спросили, когда ему исполнилось девяносто четыре года, не скучает ли он по Китаю. Он ответил: " Не надо думать обо мне, как о человеке, который жаждет вернуться в Китай. Китая, каким я его знал, больше не существует. Но и Запада, который я знал, тоже больше нет. У меня нет ни жажды, ни тоски по миру, которого уже нет. Всего этого нет ни для кого. Я мог бы наполнить свою жизнь ностальгией, но я отношусь к этому с недоверием. У нас есть долг жить в настоящем, и я хочу находить удовольствие в этом». И наконец, мы оказываемся вне слов, и мы есть. Любовь — это великий феномен, и отсутствие самовоспоминания обнажает неспособность любить.
