если одной частью своего "я" он принадлежит нации, то другой частью превосходит ее и принадлежит человечеству. Но даже тогда остается часть его "я", величайшая из всех, которая превосходит и человечество; благодаря ей он принадлежит Богу, миру всех созданий и божествам будущего. Человеку действительно свойственна тенденция к самоограничению и подчинению окружающей среде и общности, но ему также свойственна и равно необходимая тенденция к росту и выходу за пределы окружающей среды и любых объединений. В животном мире индивид находится в полной зависимости от своего рода и, если собирается в стаю, подчиняется своей стае; человеческий индивид уже отчасти начал причащаться бесконечности, сложности, безграничной многоликости того "Я", которое мы видим проявленным в мире. Или, по меньшей мере, у него есть такая возможность, даже если в его упорядоченной поверхностной природе пока признаков этого незаметно. Здесь речь идет не о принципе простой бесформенной текучести; речь идет о стремлении человека обогатить себя по возможности большим материалом, который постоянно привносится, постоянно усваивается и перерабатывается в средство его роста и божественного развития в согласии с законом его индивидуальной природы.
Таким образом, общность занимает промежуточное положение между индивидом и человечеством и существует не только ради себя самой, но также ради первого и второго, помогая им осуществить друг друга. Индивид должен жить в человечестве, равно как человечество — в индивиде; но человечество является или являлось слишком крупным сообществом, чтобы средний ум мог его и осознавать как свое, и глубоко чувствовать; даже если человечество превратится в поддающуюся управлению единицу жизни, промежуточные группы или общности должны будут по-прежнему сохраниться, чтобы выражать различия в общей массе и сосредоточивать и объединять разнообразные тенденции в пределах единого человеческого сообщества. Поэтому на какое-то время общность должна оставаться для индивида заменой человечеству даже ценой того, что она будет стоять между первым и вторым, сдерживая стремление человека к универсальности и всеобъемлющей любви. И все же категоричное притязание общности, общества или нации на то, чтобы сделать свой рост, совершенствование и величие единственной целью человеческой жизни или существовать только ради себя в ущерб индивиду и остальному человечеству, установить деспотичную власть над первым и провозгласить законом своих действий в
