действительно определяющий историю, а все остальное — следствие или поверхностные случайные проявления ее действия. Считалось, что история как наука должна констатировать и оценивать обусловленные внешней средой мотивы политической деятельности, игру экономических сил, их проявление и направление развития общественных институтов. Те немногие ученые, которые по-прежнему признавали роль психологического фактора, сосредоточили все внимание на отдельных личностях и были не далеки от того, чтобы считать историю просто набором огромного числа биографий. Более истинная и всеобъемлющая наука будущего увидит, что такое положение дел в истории характерно только для периода слаборазвитого самосознания нации. И даже в такие периоды деятельность отдельных личностей, политические и экономические движения и реформы общественных институтов неизменно направляет скрытая за ними великая субъективная сила; но действует она большей частью на подсознательном уровне — скорее как подсознательное "я", нежели как сознательный разум. И только когда эта подсознательная сила общественной души выходит на поверхность, нация начинает обретать свое субъективное "я"; она начинает постигать, пусть еще неясно или неполно, свою душу.

Конечно, даже на поверхности коллективного сознания всегда смутно ощущается действие этой субъективной силы. Но если это смутное ощущение вообще становится сколько-либо определенным, то касется оно по большей части несущественных деталей и частностей: национальных особенностей, обычаев, предрассудков, явных ментальных тенденций. Это можно назвать объективированным чувством субъективного. Подобно тому, как человек привык рассматривать себя как физическое тело, наделенное жизнью, как животное, обладающее определенным нравственным или безнравственным характером, а любые творения ума считал неким изящным украшением, надстройкой над физической жизнью, а не чем-то существенным по природе своей или признаком чего-то существенного — так же, и в гораздо большей мере, общество относилось к той крохотной частице своего субъективного "я", которую научилось сознавать. В самом деле, оно всегда цепляется за свои национальные особенности, обычаи, предрассудки — но бездумно, в объективистской манере, принимая во внимание их самый внешний аспект и вовсе не стремясь исследовать глубже их суть, благодаря которой они существуют и которую бессознательно пытаются выразить.

Это характерно не только для нации, но и для любого сообщества. Церковь